«Кто знает — вечность или миг мне предстоит бродить по свету…»

«Гармония смысла, звуков, красок, мироощущений. Как дышит, так и пишет. Это редкое качество, оно говорит о подлинности горения. В этом смысле стихи Ахмадулиной – дар природы. Эта органичность рождена природой».
(Б. Окуджава)

Хрустально звучащие лирические стихи Ахмадулиной совсем не случайно стали песнями – музыка и поэзия в каждой ее строке неразделимы. Ей было всего двадцать два, когда родилось одно из самых известных ее стихотворений «По улице моей который год…», без которого уже невозможно представить себе ни одного новогоднего праздника – оно, как тихий снег, струится из кадров фильма Эльдара Рязанова «Ирония судьбы». Никому не известная в середине семидесятых будущая примадонна Алла Пугачева репетировала исполнение романса более сотни раз — никак не получалось попасть на переменчивую волну интонации Ахмадулиной.

По улице моей который год
звучат шаги — мои друзья уходят.
Друзей моих медлительный уход
той темноте за окнами угоден.
Даруй мне тишь твоих библиотек,
твоих концертов строгие мотивы,
и — мудрая — я позабуду тех,
кто умерли или доселе живы.
И я познаю мудрость и печаль,
свой тайный смысл доверят мне предметы.
Природа, прислонясь к моим плечам,
объявит свои детские секреты.
И вот тогда — из слез, из темноты,
из бедного невежества былого
друзей моих прекрасные черты
появятся и растворятся снова.

Через год Ахмадуллина пишет знаменитое «Прощание», прозвучавшее в фильме Эльдара Рязанова «Жестокий романс» – «А напоследок я скажу». Впечатление от ранних стихов Беллы таково, что выстраданы ее распевные строки десятилетиями мук и расставаний…

Собственная жизнь Беллы Ахмадулиной более всего была похожа на сюжет романа: в ней всегда присутствовала большая любовь, множество скандалов, безграничная слава, критика за старомодность и манерность и длительное забвение – не читателей, конечно же – а литературных «властей».

Яркая звезда в поэтическом созвездии «шестидесятников»: вместе с Евгением Евтушенко, Андреем Вознесенским и Робертом Рождественским они собирали полные залы слушателей – даже на огромных стадионах не хватало мест для восторженной публики. Была замечательной актрисой: по прошествии времени кажется, что Ахмадулина не сходила с экранов; но на самом деле она снялась всего в двух фильмах – «Живет такой парень», который смотрели все, и «Спорт, спорт, спорт», который не помнит почти никто.

В 1959 году Ахмадулину исключают из Литературного института – она категорически отказалась подписать письмо, обвиняющее Бориса Пастернака, получившего в то время Нобелевскую премию по литературе:

«Всем объявили: этот писатель — предатель. Хорошо, если уже в раннем возрасте человек понимает, что ты один раз ошибешься и потом всю жизнь, всю жизнь… Но мне и в голову не приходило ошибаться, я не могла этого сделать».

«Бесстрашие и мужество… проявленное в достаточно тяжкие годы, снискало ей славу бескомпромиссного гражданина, но никак не исказило и не огрубило чистоты и высоты ее поэтического голоса», – отзывался в то время Андрей Битов об отчаянном поступке Беллы.

Институт Ахмадулиной окончить все же удалось, и даже с отличием, хотя о своей alma mater вспоминала она всегда с некоторым пренебрежением, замечая, что «научилась в Литинституте только одному: как не надо писать и как не надо жить».

И в печати она заявила о себе сразу же – после многих журнальных публикаций появилась негромкая книжка «Струна» с тонкой веточкой на обложке. Стоил 120-страничный сборник всего 14 копеек. Несмотря на то, что в короткой аннотации было замечено, что лирический герой сборника – наша молодая современница, человек романтической души и беспокойного характера, пишущая о труде, о строителях новой Сибири, о радостях творческих открытий – в книге уже четко обозначился безграничный поэтический мир Беллы Ахмадулиной.

«Не случайно она назвала свою первую книгу «Струна»: в ее голосе вибрировал звук донельзя натянутой струны, становилось даже боязно, не оборвется ли. Голос волшебно переливался и околдовывал не только при чтении стихов, но и в простеньком бытовом разговоре, придавая кружевную высокопарность даже прозаическим пустякам», – писал Евгений Евтушенко.

Шесть лет спустя прозвучал и последний звонок, повлекший за собой долгую опалу: во Франкфурте вышел сборник Ахмадулиной «Озноб», крамольный даже по названию. Печататься за рубежом мало кому разрешалось, и репрессии стали неизбежны: критика в прессе, жесткая цензура и полный запрет публичных выступлений.

Она никогда и никому не разрешала называть себя поэтессой – только поэтом, и, наверное, имела на это полное право. Иосиф Бродский назвал Ахмадулину наследницей лермонтовско-пастернаковской линии в русской поэзии: «…она писала стихи, сочетая вполне традиционные четверостишия с абсолютно сюрреалистической диалектикой образности, позволившей ей возвысить свой озноб от простуды до уровня космического беспорядка».

Белла Ахмадулина
«Продолжение следует»

Я говорю вам: научитесь ждать!
Еще не все! Всему дано продлиться!
Безмерных продолжений благодать
не зря вам обещает бред провидца:
возобновит движение рука,
затеявшая добрый жест привета,
и мысль, невнятно тлевшая века,
все ж вычислит простую суть предмета,
смех округлит улыбку слабых уст,
отчаянье взлелеет тень надежды,
и бесполезной выгоды искусств
возжаждет одичалый ум невежды…
Лишь истина окажется права,
в сердцах людей взойдет ее свеченье,
и обретут воскресшие слова
поступков драгоценное значенье.

Книги Беллы Ахмадулиной