«Любовь — это всегда счастье, что бы мы ни любили, но любовь к искусству — величайшее счастье нашей жизни!»
«Умереть он не может. Ибо он, этот чудо-артист, с истинно сказочным дарованием, незабываем. Для будущих поколений он будет легендой».
(Сергей Рахманинов)
Федор Иванович Шаляпин. Образ великого артиста и человека складывался в нашем сознании в течение многих десятилетий и полнился противоречивыми стереотипами – с одной стороны, он – «образ демократической России», «эпоха, как Пушкин», с другой – «политическая незрелость», и «тлетворное влияние эмигрантской среды». Разное время, разные представления, разные трактовки судьбы гения. Написано о Шаляпине много: статьи и воспоминания, искусствоведческие исследования, киносценарии, пьесы, рассказы и даже стихи. Его вокальное творчество сохранилось для нас на шуршащих граммофонных пластинках и тусклых кинематографических копиях, поэтому даже представить себе, как звучал его полетный голос, высокий бас светлого тембра, мы можем лишь приблизительно… Зато познакомиться с жизнью певца мы можем, что называется, из первых рук, без посредников, из его книг «Страницы из моей жизни» и «Маска и душа».
Его первая книга мемуаров «Страницы из моей жизни» вышла еще в 1917 году в Петрограде; вторая – «Маска и душа» в 1932 году в Париже. Рассказчиком и повествователем Федор Иванович был великолепным, хотя все его образование – приходское училище в Казани и ремесленное училище в Арске вроде бы не способствовали развитию писательского таланта. Мальчишкой Шаляпин восхищался выступлениями знаменитого чтеца Василия Николаевича Андреева-Бурлака, прошел настоящую школу жизни, кочуя по России, слушая байки и истории, которые рассказывали друг другу провинциальные актеры на постоялых дворах, общаясь с публикой, представляющей разнообразнейшие и яркие человеческие типажи. Учился он всегда, впитывая знания, приобретая актерский и жизненный опыт. Из воспоминаний Константина Сергеевича Станиславского:
«Мы с Мамонтовым наблюдали молодого Шаляпина, находившегося в кругу больших мастеров; там были Репин, Серов и другие. Он слушал их с жадностью, стараясь не проронить ни единого слова. Мамонтов толкнул меня и сказал: „Смотри, Костя, как он жрёт знания!“».
Работая над ролью в опере «Борис Годунов», Шаляпин выучил наизусть одноименную трагедию Пушкина, перечитывал «Историю государства Российского» Карамзина, попросил друзей познакомить его с историком Василием Осиповичем Ключевским:
«Когда я попросил его рассказать мне о Годунове, он предложил отправиться с ним в лес гулять. Никогда не забуду я эту сказочную прогулку среди высоких сосен по песку, смешанному с хвоей. Идет рядом со мной старичок, и, останавливаясь через каждые пять – десять шагов, вкрадчивым голосом, с тонкой усмешкой на лице, передает мне, точно очевидец событий, диалоги между Шуйским и Годуновым, рассказывает о приставах, как будто лично был знаком с ними, о Варлааме, Мисаиле и обаянии самозванца. Говорил он много и так удивительно ярко, что я видел людей, изображаемых им. Особенное впечатление произвели на меня диалоги между Шуйским и Борисом в изображении В. О. Ключевского. Он так артистически передавал их, что, когда я слышал из его уст слова Шуйского, мне думалось: “Как жаль, что Василий Осипович не поет и не может сыграть со мною князя Василия!”».
Уже в начале нового века популярность Шаляпина перешагнула все мыслимые границы – он не просто оперный певец, а самое настоящее явление в общественное жизни России. Шаляпина повсюду преследуют репортеры прессы, фиксируя буквально каждый шаг, каждое новое рукопожатие, записывая услышанные обрывки фраз, часто выхваченные из контекста.
Помните, как заметил в повести «Портрет» Гоголь:
«Кто заключил в себе талант, тот чище всех должен быть душою. Другому простится многое, но ему не простится. Человеку, который вышел из дому в светлой, праздничной одежде, стоит только быть обрызнуту одним пятном грязи из-под колеса, и уже весь народ обступил его, и указывает на него пальцем, и толкует об его неряшестве, тогда как тот же народ не замечает множества пятен на других проходящих, одетых в будничные одежды. Ибо на будничных одеждах не замечаются пятна».
«Пятна» замечались, оценивались и возводились в нужную степень. Например, фраза певца «Бесплатно только птички поют» послужила расхожим мифом об исключительной жадности Шаляпина, о его баснословных капиталах. Таким слухам верили и до сих пор верят сразу, в отличие от фактов об истинных делах артиста, когда он бесплатно выступал перед заводскими рабочими, давал во время Первой мировой благотворительные концерты в Петрограде, Киеве и Харькове, открывал лазареты для раненых солдат. «Если б только знали, сколько через мои руки прошло денег Шаляпина для помощи тем, кто в этом нуждался!», – вспоминал юрист Волькенштейн, занимавшийся финансами певца.
Шаляпин о слухах знал, даже пытался опровергать их в прессе, но какое там! Может быть, поэтому у него и возник в 1909 году замысел написать автобиографическую книгу, дружески поддержанный Максимом Горьким. Только семь лет спустя новоявленные «Орест и Пилат» осуществили задуманное – на страницах книги ясно видна концепция отношения к окружающему миру самого Алексея Максимовича, который художественно обрабатывал надиктованные Шаляпиным эпизоды воспоминаний детства, отрочества и творческого становления.
После эмиграции из России в 1922 году имя Шаляпина на родине оказалось под запретом, певца лишили звания народного артиста и предали остракизму. Маяковский в «Письме Горькому» хлестко обозначил свое презрение изменнику:
Или жить вам,
как живёт Шаляпин,
раздушёнными аплодисментами оляпан?
Вернись
теперь
такой артист
назад
на русские рублики —
я первый крикну:
— Обратно катись,
народный артист Республики!
Но связь с родиной артист не терял, вел обширную переписку, следил за культурной жизнью в СССР, тяжело переживая разрыв с Максимом Горьким. «Я потерял лучшего друга», — сетовал Шаляпин, продолжая верить, что его искусство нужно русскому народу, которому он продолжал служить.
Но артисту уже почти шестьдесят, и ему есть чем рассказать многочисленным почитателям своего таланта. В исповедальной книге «Маска и душа» Шаляпин не только делится воспоминаниями о «сорока годах на театрах» — петербургском Мариинском театре, Большом театре в Москве и театрах всего мира – Метрополитен-опера, театр Шаттле, Ковент-Гарден, где ему приходилось служить искусству, но и размышляет о сцене, о людях, с которыми сводила судьба, о великой боли изгнанника и тоске по России…
В СССР «Маска и душа» сразу же попала в разряд антисоветчины и вплоть до конца 80-х ее полный текст можно было обнаружить только в отделах спецхрана столичных библиотек. Сегодня мемуары Федора Ивановича Шаляпина являются одним из самых известных литературных источников по истории России конца XIX – первой четверти XX века – уникальное погружение в эпоху в сопровождении настоящего мастера слова.
Мысли Ф.И. Шаляпина из книги «Маска и душа»:
- Нынешняя школа пения учит, как надо тянуть звук, как его расширять, и только. Да, это необходимо. Но мало научить человека петь. Надо учить людей понимать смысл произносимых ими слов. Надо, чтобы певцы знали и понимали текст!
- Мы ведь все воспитываемся мелочами. То, чему учат нас Шекспиры, Толстые, гении мира, даже на разум наш непрочно ложится, а мелочи жизни, как пыль в бархат, проникают в сердце, порою отравляя его, а порою облагораживая.
- Не всякий может вылезть из подвала и подняться до балагана!
- Никакой грим не поможет актеру создать живой индивидуальный образ, если из души его не просачиваются наружу этому лицу присущие духовные краски – грим психологический.
- Во фразах отражалась какая-то человеческая мысль, удивительные в них звучали ноты новых человеческих чувств. То, главным образом, было чудесно, что знакомые слова издавали незнакомый аромат.
- Любовь — это всегда счастье, что бы мы ни любили, но любовь к искусству — величайшее счастье нашей жизни!
- Такова судьба артиста, он игрушка публики, не более. Пропал голос, и нет человека, он всеми забыт, заброшен, как надоевший ребенку деревянный солдатик, когда-то любимый им.
- Если воображение — мать, дающая роли жизнь, практика — кормилица, дающая ей здоровый рост.
- Прошлое нельзя просто срубить размашистым ударом топора. Надо разобраться, что в старом омертвело и принадлежит могиле и что еще живо и достойно жизни.
- Я вообще не верю в одну спасительную силу таланта без упорной работы. Выдохнется без нее самый большой талант, как заглохнет в пустыне родник, не пробивая себе дороги через пески.
- Не забывай и ты людей, которые сделают добро тебе, — не много будет их, легко удержать в памяти!
- Художественная правда бесповоротно уже сделалась моим идеалом в искусстве.
- Одержим был песней русский народ, и великая в нем бродила песенная хмель…
- Холодному уму непостижимо то каменное спокойствие, с каким люди идут на смерть во имя своей веры.
- Математическая верность музыке и самый лучший голос мертвенны до тех пор, пока математика и звук не одухотворены чувством и воображением.
- Я продолжаю думать и чувствовать, что свобода человека в его жизни и труде – величайшее благо. Что не надо людям навязывать насилу счастье. Не знаешь, кому какое счастье нужно.
- Ужасно, на каждом шагу и всюду – на всем земном шаре – сталкиваться с профессионалами, не знающими своего ремесла.
- Все-таки я думаю, что обо мне судили бы лучше, будь я более политичен, тактичен, дипломатичен, или, проще говоря, более лжив.

Книжные лидеры за первую декаду марта 2024

Большинство digital-авторов (60%) используют псевдонимы при публикации работ

«Я пишу о детях и для детей. В этом вся моя жизнь, её смысл»
